Пока идея демократии регрессирует на глазах, биткойн представляет новый способ упорядочить общество и стимулировать прогресс.
«…сторонники государственного вмешательства попали в ловушку фатального противоречия: они предполагают, что люди недостаточно компетентны, чтобы вести свои дела самостоятельно или нанимать экспертов для консультаций. В то же время они полагают, что эти же люди способны проголосовать за тех же экспертов у избирательной урны. Мы видели, что, напротив, в то время как большинство людей имеют прямое представление и непосредственно проверяют свои личные интересы на рынке, они не могут понять сложные цепочки праксеологических и философских рассуждений, необходимых для выбора правителей или политического курса. И тем не менее эта политическая сфера открытой демагогии как раз и является той единственной, где масса индивидов считается компетентной!»
— Мюррей Ротбард, “Man, Economy, and State with Power and Market” (PDF)
В этой серии постов я буду опираться на тексты таких гигантов, как Ханс-Херман Хоппе и Мюррей Н. Ротбард, с оглядкой на клоунскую симуляцию мира, в которой мы живём сегодня, чтобы оспорить два ошибочных убеждения внутри и вне “сферы” Биткойна:
- что “демократия” — это хорошая идея и
- что Биткойн демократичен, как бы там ни было.
На протяжении многих лет множество в целом умных и свободолюбивых людей выступали в защиту демократии, и приводимые ими аргументы обычно можно свести к одной из двух категорий:
- «Ну, я всё же говорю о демократии иного толка» или
- «Я имею в виду идею либеральной демократии, а не то, во что она превратилась теперь».
Первое утверждение напоминает классический аргумент социалиста, мол, «если бы я был у руля, то сделал бы социализм лучше» (обратите внимание, кстати, что ни у кого нет своей “формы” капитализма, как бы сделал “он”, находясь у руля, ибо это органический процесс, который происходит во всех системах, т.е. капитализм равен преобразованию дефицитных ресурсов [времени, энергии, материи] в нечто более ценное).
На втором основывается более сильный аргумент, поскольку идея демократической республики уходит корнями в движение за свободу и освобождение от дисфункциональных и коррумпированных монархий, которые ей предшествовали.
Но и с учётом этого и независимо от того, сколько правды есть во втором, оба аргумента упускают из виду основной обман демократии как модели общественного правления без реальной личной ответственности за последствия — без “шкуры в игре”. Они не обращают внимания на структуру стимулов, которая не может вести общество ни к чему, кроме инфантилизации, зависимости и снижения временного предпочтения.
В этой серии постов я хочу поговорить о том, почему демократия — плохая идея в целом, почему людям стоит перестать сравнивать Биткойн с демократией, почему его организация в действительности предельно далека от “демократической”, и почему мир, который Биткойн нам несёт, не будет похож на утопическую дистопию «Один человек — один голос», в которой мы живём.
Конечно, не стоит думать, что я рассчитываю здесь преподать вам свысока некую окончательную истину. Это ракурс и приглашение к размышлению. Буду рад, если в процессе мне удастся побудить вас взглянуть на привычные вещи по-новому. Что-то, возможно, вы доказательно опровергнете, в чём-то согласитесь со мной, — это всё в порядке вещей. Надеюсь, будет интересно по крайней мере.
Во многом я сознательно бросаю вызов привычным общепринятым представлениям. Но, хотя какие-то мои утверждения могут на первый взгляд кому-то показаться возмутительными, в них есть и правда, и нюансы. Кто ищет, тот найдёт.
Проблемы с демократией
Прежде чем переходить к тому, почему Биткойн — это не про демократию, имеет смысл сначала вспомнить основные постулаты демократии и посмотреть, совместимы ли они каким-то образом с основными постулатами Биткойна. При этом мы обнаружим целый ряд логических несоответствий, которые Биткойн не разделяет.
Что это означает для того, как мир может работать при “биткойн-стандарте”? Я не знаю. У меня нет всех ответов. Это то, что нам, как виду, предстоит выяснить в ходе эволюционного, эмерджентного процесса. Что я могу сделать, так это, по крайней мере, указать те направления, где ответы точно не будут найдены. И в этом смысле тем самым слоном в комнате сегодня, конечно же, является “демократия”.
Её используют как святой Грааль любого современного правления и сотрудничества между людьми, а лекарством от любых недугов, возникающих вследствие болезни, которой является демократия, похоже, должно быть… ЕЩЁ БОЛЬШЕ демократии.
Мы должны разорвать этот круг и открыть глаза, чтобы понять и заново себе представить, как может выглядеть мир при меритократическом биткойн-стандарте. А начать я предлагаю с одного из величайших заблуждений XX века:
“Представительное правительство”
Оксюморон для идиотов, всё ещё верящих в иллюзию представительного правления. А вот как выглядит реальность…
При демократии у вас как человека, которого “представляют”, нет такой опции — не быть представленным. Независимо от того, решите ли вы не голосовать и не участвовать каким-либо образом в выборном процессе, и даже если вы голосовали за оппозицию, всё равно, по “правилу большинства”, вы окажетесь представленным кем-то или каким-то “органом”, на что вы не давали согласия.
Пётр Кропоткин (1842–1921), хоть и был анархо-коммунистом, отмечал, что, когда люди пытаются избрать представителя для сообщества численностью более 100-150 человек, невозможно, чтобы этот представитель физически был достаточно близок к каждому из людей, которых он представляет, — так, чтобы действовать в их интересах. Это убедительно подтверждается исследованиями Робина Данбара способностей человека к созданию значимых отношений (см. число Данбара).
Но нам даже не обязательно обращаться к теории, чтобы это доказать. Последние президентские выборы в США были достаточно ярким примером. Если предположить, что выборные процедуры были честными и точно отражали общие настроения в стране на тот момент (т.е. разделение избирателей примерно 50/50), это означает, что 150 миллионов человек, которые не пожелали быть представленными ни одним из этих престарелых политиков, едва способных составить связное предложение, а также 40 миллионов, которые пришли и проголосовали за другого кандидата, теперь в следующие четыре года, будут представлены этим парнем и его режимом?
В довершение ко всему, этот “представительный орган”, за который они не голосовали и за который не поручались, имеет явное законное право экспроприировать половину их богатства напрямую через налогообложение, а остаток обесценивать посредством инфляции.
Не требуется ни явного, ни скрытого согласия. Не звучит ли это как форма рабства?
А что насчёт тех, кого вы хотели видеть своим представителем и просили об этом? А как же ваша собственная способность представлять свои интересы и распоряжаться своим богатством так, как сами считаете нужным? Это всё неважно. Ведь первые — это лишь иллюзия оппозиции, не имеющая силы, чтобы добиться реальных перемен, а если бы и имела, то тоже лишь навязала бы свою волю другой группе, которая за неё не голосовала. Второе — по сути, признак свободного человека, — даже не принимается во внимание, хотя на всей планете, наверное, не сыскать никого, кто бы лучше знал, как вы предпочитаете распределить собственные ресурсы.
Таким образом, предпосылки демократии можно свести к следующей зацикленной логике:
Вы слишком глупы, чтобы знать, что делать с вашими собственными ресурсами, поэтому должны избрать представителя, который будет это определять за вас. Что подразумевает, что вы каким-то образом достаточно умны, чтобы знать, что этот представитель будет делать не только с вашими, но и с ресурсами остальных людей.
Другими словами, в этом просто нет логики. Более того, эта ложная идея о представительстве создаёт среду, стимулирующую не кооперативное поведение, но конкуренцию за пост правителя или “представителя”.
Поведенческий распад
Долгосрочные последствия демократического наркотика глубоко пагубны, поскольку оставляют вам, человеку, по сути, два варианта:
- Голосовать как холоп, пока вас системно обворовывают без вашего на то согласия, чтобы до конца жизни поддерживать паразитов и послушный планктон, оплачивая из своего кармана невидимые подвиги в борьбе с донкихотскими врагами.
- Бороться за место среди “элит” и за возможность навязывать свои правила другим, чтобы самому не быть холопом. Так вы сами будете выбирать, кто “свой”, кто враг и куда направлять капитал.
Расчёт довольно прост, и неудивительно, что в остальном довольно способные (и морально гибкие) люди оказываются втянутыми в этот рэкет.
Эта логика сродни военным действиям: если кто-то идёт вас убивать, то ваш единственный выход — убить его первым, независимо от того, считаете ли вы эту войну в целом “своей” или нет. Именно поэтому между понятиями “мир” и “демократия” нет ничего общего. Если на то пошло, эта ненормальная форма правления лишь создаёт постоянное фоновое психологическое напряжение, поскольку в этой среде каждый является потенциальным врагом.
Величайшие политики точно знают, что делают. Они знают, что наибольшая отдача при наименьшем объёме работы и наименьшем риске достигается в одной области, а наиболее совершенным её воплощением является демократическое государство.
Демократия и контрактный вакуум
Это одна из сверхспособностей, которой обладают любые коллективистские правительства, но наиболее эффективно она используется демократическим аппаратом благодаря его мифам о равенстве, представительстве и предполагаемой власти индивида.
Представьте на минуту, что вы работаете с контрагентом, от которого вы должны получать услуги и который имеет одностороннее право в любое время по собственному желанию изменять условия контракта и цены, а если вы не согласны с такими изменениями, то вас либо проигнорируют, либо заставят замолчать. Согласились бы вы на это? Только мазохист согласится на такой контракт, не правда ли? Но, к сожалению, именно в такой ловушке мы все оказались.
Демократии или “представительные правительства” любого типа действуют в условиях договорного вакуума, когда отсутствие у них личной ответственности и риска в сочетании с монополией на насилие, принятие решений и использование украденных (через налоги и инфляцию) ресурсов наделяет их абсолютной властью без последствий. (Американцу здесь можно было бы напомнить о гонорарах спикера Джанет Йеллен или портфеле Нэнси Пелоси.)
Таким образом, они действуют не как поставщики услуг, отнюдь, но как властители.
Хоппе прекрасно описал эту ситуацию в следующем отрывке из “Journal Of Peace, Prosperity And Freedom: Volume 1“:
«Если бы можно было одним словом описать решающее отличие и преимущество конкурентной индустрии безопасности по сравнению с нынешней государственной практикой, это было бы слово “контракт”. Государство, принимая окончательные решения и выступая в роли судьи, действует в бесконтрактном правовом вакууме. Между государством и его гражданами не существует контракта. Нигде не зафиксировано, что кому в действительности принадлежит, и что, соответственно, подлежит защите. Не зафиксировано ясно, какую услугу должно оказывать государство, что должно произойти, если государство своего обязательства не выполнит, и какова цена этой “услуги” для “заказчика”.
Вместо этого, государство в одностороннем порядке устанавливает правила игры и, посредством новых законов, может менять их прямо во время игры. Очевидно, что для свободно финансируемых поставщиков услуг безопасности такое поведение немыслимо. Представьте себе поставщика услуг безопасности — будь то полиция, страховщик или арбитр, — чьё предложение выглядело бы примерно следующим образом:
“Мы не будем ничего гарантировать вам по контракту. Мы не будем описывать, какие конкретно вещи будем считать вашей охраняемой собственностью, и не скажем, что обязуемся предпринять, если, по вашему мнению, не предоставим вам оговариваемых услуг. Но, как бы там ни было, мы оставляем за собой право в одностороннем порядке определять цену, которую вы должны нам выплачивать за такую неопределённую услугу”.
Любой такой поставщик услуг безопасности немедленно бы исчез с рынка из-за полного отсутствия клиентов».
И опять же, это то, что лучшие политики знают и используют в своих интересах. Отсутствие чёткого контракта в сочетании с монополией на насилие и монополией на собственное финансирование — это высшая позиция власти, самый высокий уровень этого карточного домика. И по-видимому, это должно опьянять тех, кто сумел до него добраться. А это…
Худшие из худших
В реальности мира, где ресурсы распределяются случайным образом, а люди разнообразны по своей природе, всегда будут те, кто выбирает производить и сотрудничать для создания богатства (действуя экономическими средствами), и те, кто просто жаждет чужого богатства (и достигает своих целей политическими методами).
Главное “достижение” демократии состоит в одновременном ограничении свободного рынка и частных предприятий (экономических средств) и создании свободного рынка для вступления в правительство (стимулируя использование политических средств).
В демократии каждому дозволено открыто выражать свои притязания на чужое имущество. То, что, по сути, считается нравственно неприемлемым, в представительной демократии рассматривается как законное чувство, опирающееся на большинство голосов. Каждому разрешается открыто желать собственности других людей, и каждый может действовать соответственно этому желанию, при условии, что ему удастся снискать поддержку большинства или любым иным путём обеспечить себе место в правительстве.
В результате при демократии каждый становится своего рода угрозой для остальных, и настоящего “мира” не наступает никогда. Мир есть только на поверхности, под которой существует постоянное напряжение от того, что кто-то с большей субъективной “потребностью” однажды сможет претендовать на то, ради чего вы так упорно работали (какие бы методы это ни подразумевало) — без вашего согласия, но с позиций предполагаемой “поддержки большинства” управляемых.
«От каждого по способностям, каждому по потребностям», — Карл Маркс
В условиях демократии аморальное стремление к присвоению чужой собственности систематически укрепляется. Любое требование считается легитимным, если оно провозглашается публично с достаточным пылом или апеллирует к субъективной “потребности”.
Хуже всего то, что члены общества, практически лишённые каких бы то ни было комплексов по поводу отъёма чужой собственности, и наиболее талантливые в формировании большинства из множества “нуждающихся меньшинств”, как раз и будут проходить во власть и стремиться подняться до самой вершины этой иерархии.
Как прекрасно сформулировано у Генри Менкена,
«Все они будут обещать каждому мужчине, женщине и ребёнку в стране всё, что бы он, она или оно захотели. Все они будут бродить по стране в поисках возможности сделать богатых бедными, исправить непоправимое, помочь тем, кому помочь нельзя, расшифровать нерасшифруемое, дефлогистировать недефлогистируемое. Они будут лечить бородавки заклинаниями и выплачивать госдолг деньгами, которые никому не придётся зарабатывать. Когда один из них докажет, что дважды два равно пять, другой докажет, что это шесть, шесть с половиной, десять, двадцать».
Демократия как чашка Петри для бюрократии и отдалённого “представительства”, практически гарантирующая, что на вершину поднимутся преимущественно “плохие акторы”.
Лидеров выбирают не на основе их интеллекта, компетентности или продуктивности, а благодаря их способности впечатлять и очаровывать не одарённых интеллектуально людей.
Трагедия общих ресурсов
Как уже говорилось выше, мы живём в мире, где дефицитные ресурсы распределены неравномерно, время ограничено, и есть ограниченное количество энергии, которую можно потратить на использование этих ресурсов. В сущности, есть только два способа справиться с этой реальностью:
- Кооперироваться с другими владельцами частной собственности и расширять — посредством торговли и специализации — возможности доступа к этим дефицитным ресурсам с помощью ограниченного времени и энергии, которыми каждый из вас располагает.
- Приобретать, кооптировать, экспроприировать, красть и эксплуатировать как можно больше ресурсов, к которым вы можете получить доступ, — совершенно отвязно и в ущерб доступу и возможности к использованию этих ресурсов для кого-либо ещё.
Первый вариант более сложен, второй проще. Первый предполагает мышление более высокого порядка и децентрализованную организацию и сотрудничество владельцев частной собственности, которые принимают решения на основе информации, которую им предоставляет рынок.
«…Так, Оппенгеймер отмечает, что существует всего два и только два метода, при помощи которых люди могут получать доход и приобретать богатство: первый метод — через производительный и добровольный обмен, что Оппенгеймер называет “экономическими методами” приобретения богатства, согласующимися с человеческой природой и ведущими к процветанию всего общества, методами, которые приносят выгоду и пользу всем сторонам в процессе обмена на рынке.
Другими методами являются грабеж, мародерство, принудительное изъятие благ и конфискация чужой продукции. Это паразитические методы, которые не только насилуют природу человека, но и приносят ограбленным жертвам ущерб и уничтожают производство и экономический рост. Эти методы преступного обогащения Оппенгеймер назвал “политическими методами”»,
— Мюррей Ротбард, “Анатомия государства“.
Последнее основывается на грубом рвении апологетов центрального планирования и демагогов к распределению по указу (часто начиная с себя), или на бездумном, неэффективном и нецелесообразном использовании ведомым большинством, будь то напрямую или через представительную власть.
Первый метод — это способ делать большее из меньшего. Второй — это трагедия общих ресурсов, пожирающая всё до последней капли, пока не остаётся ничего, что можно было бы использовать для производства.
«”Один человек — один голос” в сочетании со “свободным входом” в демократическое правительство подразумевает, что каждый человек и его личная собственность находятся в пределах досягаемости для всех остальных. При этом возникает “трагедия общих ресурсов”: можно ожидать, что большинство “неимущих” будет неустанно пытаться обогатиться за счёт меньшинства “имущих”»,
— Ханс-Херман Хоппе, “Democracy – The God That Failed: The Economics And Politics Of Monarchy, Democracy And Natural Order”
На сегодняшний день решения этой проблемы не найдено, а демократия как такая попытка дала нам в лучшем случае правление бездумных масс.
Власть толпы
Многие из тех, кто относят себя к сторонникам “либеральной демократии”, скажут, что не верят в идею о власти толпы, однако реальность говорит об обратном.
Демократия всегда будет оборачиваться правлением толпы, потому что в основе её лежит принцип “один человек — один голос”. “Толпа” всегда будет превосходить по численности естественную элиту, а тенденция приобретать за счёт чужих ресурсов то, ради чего вам не приходилось работать, — просто потому, что вам это “нужно”, — слишком захватывающая для орд бездумных “леммингов”.
Зачем работать, если можно получить что-то бесплатно, благодаря обещанию бюрократа, за которого вы проголосовали? Вы даже не видите в этом никакого насилия, потому что вам промыли мозги, заставив поверить в то, что это “плоды нашего общего успеха”. Вы продолжите голосовать за кандидата, который даёт вам больше обещаний желаемого, а цена, которую за это заплатит какая-то другая группа людей, едва ли может вас взволновать.
Все годы в образовательном лагере индоктринации вас учат, что это всё честно и справедливо. После этого при виде картинки вроде той, что приведена ниже, для многих первой реакцией будет назвать её “экстремистской”. Кто-то, наверное, может счесть её оскорбительной даже.
На самом деле реальность гораздо суровее.
Ошо: «Слабоумные для слабоумных»
Из-за естественного 80/20 распределения производительности и компетентности, морально превосходящие и компетентные в конечном счёте оказываются под властью морально коррумпированных и некомпетентных.
Таким образом, демократия опирается на фундамент продуктивного класса людей, рискующих своими ресурсами, которые фактически поддерживают тех, кто не несёт соразмерных рисков (и по природе своей едва ли на это способен), будь то властители, устанавливающие и изменяющие “законные” правила прямо по ходу игры, или “холопы”, являющиеся нетто-получателями доли от того, что было разграблено опекунами-законодателями.
Это одновременно жёсткое и уморительное высказывание Ошо описывает институт демократии как нельзя лучше:
Когда нет “шкуры в игре”
Системы, где игроки не рискуют собственными ресурсами и не несут соразмерной личной ответственности (“no skin in the game”), всегда будут терпеть крах, а в отношении социальной среды — оборачиваться безумием.
Если сделать возможным прогресс за счёт эксплуатации другого, а моральный риск (риск недобросовестного поведения) не только возможным, но и выгодным, то можете не сомневаться, что именно так и произойдёт.
И смена президентов или состава правительства не изменит результата. Проблемы демократии заложены в самой её структуре. Не вините игроков, проблема в самой игре.
Рай для паразитов
Участников общественного устройства возможно классифицировать в том числе по таким трём архетипам:
- Продуктивное меньшинство
- Паразиты
- Массы
Демократия полезна прежде всего паразитам, поскольку они могут использовать завесу народного “представительства” для оправдания экспроприации и перераспределения богатств и ресурсов от одной группы к другой.
Для масс это выглядит как хорошая идея, потому что они при этом получают что-то бесплатно либо получают блага, которые им не пришлось непосредственно зарабатывать, как, например, социальное обеспечение или здравоохранение.
Они этого не осознают, но реальная стоимость этих услуг на самом деле оказывается завышена за счёт того, что они предоставляются некомпетентными бюрократами или нерыночными монополиями, которые работают в условиях “экономического вакуума” и, следовательно, не имеют стимулов повышать эффективность и результативность предоставления услуг.
Но массам до этого в любом случае нет дела. Они не несут издержек (см. выше, насчёт “шкуры в игре”). Издержки несёт кто-то другой, те, кто реально проигрывают от этой системы: продуктивные, компетентные, осознанные люди, т.е. продуктивное меньшинство.
Бюрократия и демократия
Как плесень, паразиты процветают в определённой среде. В социальном и политическом смысле их идеалом является бюрократия.
Они существуют за счёт выкачивания из системы ресурсов, богатства, питательных веществ, времени и энергии, ничего не давая взамен. Они не привносят никакого вклада. Они представляют собой негерметичный клапан, через который энергия только выходит.
Их цель — построить модели управления, которые через популизм, с его капризами и банальностью, вооружают массы против продуктивного меньшинства, единственных, у кого есть что украсть.
Чем больше, неповоротливее и неэффективнее конструкция, тем больше бюрократических единиц требуется для управления ею, и, следовательно, тем более оправданным в их глазах выглядит поддержание этой системы. Это идеальный сетап для “энергетических вампиров”, существующих за счёт морального риска. Для тех, чья основная цель состоит в паразитировании и воровстве, чем больше есть укромных уголков, чтобы укрыться, и чем больше законодательной сложности, чтобы замаскировать свои действия, тем лучше.
Масштабное “представительство” [граждан и избирателей] требует масштабного администрирования, а значит, и масштабной бюрократии. В результате самой масштабной формой бюрократии, известной человечеству, является представительная демократия, и стоит только присмотреться, как вы обнаружите, что она абсолютно кишит паразитами.
Демократия и временное предпочтение
Временное предпочтение — пожалуй, самый важный показатель склонности цивилизации к:
- дальновидности, прогрессу и долгосрочному планированию (низкое временное предпочтение); либо
- близорукости, потреблению и сиюминутному удовольствию (высокое временное предпочтение).
Демократия — это система правления, повышающая временное предпочтение как для отдельных людей, так и для групп, стимулируя коллективистское и паразитическое поведение и дестимулируя индивидуалистское и ответственное.
Ключевую роль в этом играют институты, которые лишают индивида самостоятельности, социализируют принятие неправильных решений, размывают права частной собственности, отдают предпочтение субъективным потребностям перед объективной компетентностью и в конечном счёте распределяют (растрачивают) богатство вместо того, чтобы его создавать.
Когда экономические последствия отделяются от действий и поведения человека, это приводит к неспособности просчитывать затраты и планировать на будущее. В результате предпочтение начинает в большей мере отдаваться настоящему, а не будущему, и возникает тенденция принимать решения, ориентированные на сегодняшний день в ущерб завтрашнему.
«Любое перераспределение, независимо от критериев, на которых оно основывается, предполагает “изъятие” у первоначальных владельцев и/или производителей (“обладателей” чего бы то ни было) и “передачу” тем, кто этим не владеет и не производил (“не-обладателям”). Стимул быть первоначальным владельцем или производителем при этом снижается, а стимул быть не-владельцем и не-производителем — повышается. Соответственно, результатом субсидирования бедных будет рост бедности. Субсидирование безработных приведёт к росту безработицы»,
— Ханс-Херман Хоппе, “Democracy – The God That Failed: The Economics And Politics Of Monarchy, Democracy And Natural Order”
Иными словами, демократия выполняет две ключевые функции в интересах коллектива и в ущерб индивидууму:
- перераспределение богатства и доходов;
- субсидирование нерационального и некачественного поведения/решений/действий/расчётов.
В совокупности на микро- и макроуровне это приводит к следующим последствиям:
- Жажда чужой собственности
- Апелляция к коллективу для принятия решений
- Политиканство
- Развитие комитетов и бюрократии
- Эрозия богатства за счёт неэффективного перераспределения
- Бездумный нигилизм и потребление
- Моральный риск (риск недобросовестного поведения) и постоянное сокрытие рисков
- Привязанность к государству и безответственность перед семьёй и её будущим состоянием
- Склонность к социализации плохих решений в обществе
- Стремление быть в среднем “получателем” “благ”
А также к снижению:
- Индивидуальной продуктивности
- Ответственности за собственное богатство, здоровье и будущее
- Предпринимательства и создания богатства
- Прочности семейных связей и ответственности перед семьёй
- Последствий неправильных действий и решений
Это раковая опухоль, результат разрастания которой может быть только один: смерть.
Не существует частичного лечения рака, потому что, если не вылечить его полностью, он всегда будет разрастаться и метастазировать в нечто более зловещее.
Голосование
Наконец, мы подошли к самой настоящей машине Голдберга. И надо сказать, единственное, что может быть глупее голосования, это голосование на блокчейне.
Все в глубине души знают, что это не работает, что это только иллюзия выбора. Все знают, что этот механизм безнадёжно сломан, но боятся решения.
Хотите исправить голосование? Уберите из него демократическую составляющую.
Чтобы система была справедливой, вес голоса должен зависеть от того, сколько налогов вы платите. Нет налогов? Нет голоса.
Это возвращает в уравнение личный интерес, ту самую skin in the game. Это справедливо, потому что именно те, кто вносит свой вклад, определяют, на что направляются деньги. Если хотите иметь право голоса, вы должны внести свой вклад. Так стимулируется прогресс – когда в процесс принятия решений привносится реальная стоимость.
В принципе, звучит прекрасно, но на практике, к сожалению, всё не так просто.
Демократия работала в какой-то короткий период, когда единственными избирателями были землевладельцы (прямые интересанты по местному признаку), и жребий обязывал одного из них быть правителем. Но эта система перестала работать с ростом численности населения, поскольку в какой-то момент стало невозможно, чтобы каждый оставался прямым интересантом со “шкурой в игре”. Кроме того, когда налогообложение является формой воровства, это ещё больше усложняет ситуацию.
Как же решить эту проблему? На самом деле довольно просто: вовсе убрать голосование вместе с фальшивыми “народными представителями”.
Единственный голос, который имеет значение, — это то, куда вы тратите свои деньги.
Покупая органическую говядину вместо веганских альтернатив, вы голосуете за настоящее мясо, и наоборот. Покупая iPhone, а не Samsung, вы голосуете за iPhone, и наоборот. То, куда вы готовы потратить продукт своего труда, прекрасно отражает ваши реальные предпочтения.
Тратить время на групповое принятие решений, а затем пытаться “размазать” стоимость неэффективных коллективных решений по обществу выглядит как какая-то запредельная глупость: это добавляет промежуточные шаги, растрачивает ресурсы и заставляет всех, кто не голосовал за полученный групповой результат или голосовал против него, платить за то, чего они не хотели. Чем мы заняты вообще?!
Более того, мы знаем, что рынки масштабируются, потому что самые сложные системы, существующие на нашей планете, — это глобальные взаимосвязанные рынки и их цепочки поставок. Сам факт того, что я пишу этот текст на устройстве, сделанном из каких-то сырых материалов — условно, грязи, камней и дерьма, — которое посылает электрические сигналы по кабелям куда-то в эфемерную сеть из огромного множества компьютеров, называемую интернетом, чтобы вы могли это прочитать, свидетельствует о мощной силе свободных рынков.
Это нам дала не демократия. Децентрализованное принятие решений эгоистичными индивидуумами, действующими в целях, которые они считают субъективно ценными, — вот что дало.
Здесь есть чему удивиться и мы рассмотрим это внимательнее в следующей части. Но политическое голосование в его нынешнем виде — это машина Голдберга, которая только тратит драгоценное время и ресурсы, давая нам иллюзию выбора и наделяя шарлатанов полномочиями, которых у них быть не должно. И единственное разумное решение — это полностью исключить этот механизм.
Как демократия завела нас не туда
Величайшая угроза индивидуальной свободе, с какой когда-либо сталкивался мир
Хотя тоталитарные и авторитарные режимы принесли человечеству величайшие зверства и катастрофы, даже они могут меркнуть в сравнении с долгосрочными последствиями глобального демократического правления.
Под лозунгами об “общем благополучии” ложная “безопасность” не вполне здоровых людей, которые были недостаточно сознательными, чтобы позаботиться даже о себе самих, и всю жизнь прожили в матрице, созданной их правителями, ставится выше блага трудолюбивых и дальновидных людей, действительно рационально распоряжавшихся своим телом и разумом.
Демократия подарила нам мир, в котором здоровые и способные люди приносятся в жертву нездоровым и неспособным — всё потому, что легче опустить человека, чем поднять его. Разрушать легче, чем созидать. Тенденция к энтропии — это та непреодолимая сила, которая превращает любое “правление большинства” в нисходящую по спирали тиранию наименьшего общего знаменателя.
Можно даже не тратить 10 минут на Twitter, чтобы увидеть, что происходит. В США факт-чекеры могут откровенно врать вам в лицо, называть чёрное белым, а если не согласитесь, то вас попросту “закэнселят”. В Австралии во имя “здоровья” арестовывают и задерживают совершенно здоровых спортсменов и обкатывают непроверенные экспериментальные лекарства на детях от пяти до 11 лет: это группа, которая не только имеет 99,92% шанс вовсе не нуждаться в медицинской помощи, но и чья естественная иммунная система ещё только формируется, а мы понятия не имеем, каковы долгосрочные последствия этих инъекций. В Новой Зеландии строят карантинные лагеря и создают веб-сайты “единого источника истины”, публикующие официальную позицию правительства, которое утверждает, что наука — это то, во что нужно “верить“.
Это безумие, это оскорбление всего естественного, разумного и функционального в мире, — результат попытки обмануть естественный, динамичный экономический и биологический порядок с помощью статичных, искусственных и эмпирических моделей, придуманных близорукими правителями, опирающихся, в свою очередь, на бездумные массы. Это безумие, дамы и господа, и есть демократия.
И эта форма в каком-то смысле хуже других форм коллективизма именно потому, что она не столь откровенно жестока. Тоталитарные антигуманистические режимы падали во многом потому, что были настолько вопиющим оскорблением всего человеческого. И при всей их жестокости и трагичности последствий, радиус их воздействия был невелик по сравнению с демократией, которая, напротив, мягко проникает во все уголки мира, заражая собой любые общественные объединения. И что самое страшное, она достаточно жизнеспособна, чтобы разложить и уничтожить всё.
Демократия и прогресс
Прогресс через демократию уже давно смешивают с реальным прогрессом через свободные рынки. Я бы назвал этот параграф “Великая ложь”, но решил приберечь это название на потом.
Вместо паразита, извлекающего выгоду из свободных рынков и продолжающего высасывать из них ресурсы, капитал, мощности и энергию, демократию преподносят как источник процветания и существования свободных рынков как таковых.
Трудно себе представить что-то ещё более далёкое от истины. Во-первых, добровольный обмен существовал задолго до этого способа правления и будет существовать после. Во-вторых, что ещё более важно, основу прогресса составляют производительность, инновации и обмен, а вовсе не политическое правление. Человечество развивалось вопреки политическим оковам, а не благодаря им.
Источником процветания и прогресса человечества всегда был и будет свободный и добровольный обмен между частными лицами, уважающими право частной собственности и использующими свои индивидуальные способности для повышения полезности и продуктивности. А то, что это смешивают с демократическим правлением, является одним из величайших заблуждений современности.
Изощрённое хищение
Демократия возникла на Западе как метод правления, позволивший политическим и бюрократическим паразитам, опираясь на поддержку масс, “перераспределять” богатство от наиболее продуктивных членов общества.
В отличие от полноценного и открытого коммунизма, раз за разом терпящего крах из-за своего вопиющего несоответствия естественным законам и порядку вещей, демократия — более изощрённый метод выкачивания богатства из процветания, создаваемого на свободных рынках. В общих чертах схема выглядит примерно так:
Дать производителям достаточно пространства для инноваций и производства, а когда это произойдёт, систематически их обчищать — конечно же, ради “общего блага”.
Как говорится, прилив поднимает все лодки, а вместе с ним приходит волна нового капитала, от которого питаются и паразиты.
На самом деле это работает очень просто. Как выглядит демократия в пяти простых шагах:
- Отбери у производительного человека 1 доллар — потеряешь один голос.
- Пообещай по 15 центов пяти людям и получи пять голосов.
- Разницу забери себе.
- Избирайся во власть как “представитель народа”.
- Обвини производительного человека в том, что у того осталось больше $1, и одновременно обещай ему защиту от завистливых масс с 15 центами на каждого.
«Политика — это тонкое искусство получать голоса от бедняков и деньги на избирательные кампании от богатых, обещая и тем и другим защиту друг от друга»,
— Оскар Амерингер
Социалист просто открыто говорит о сути своего ремесла.
Но при всей простоте, дьявол всегда кроется в деталях. Так что давайте теперь разберёмся с некоторыми терминами, в толковании которых возникла путаница или они просто были плохо определены: взглянем на них в контексте известных проблем демократии и, используя всё то, что мы узнали до сих пор, сделаем выводы о том, как эти проблемы проявляются.
Бедность и богатство
Бедность может быть исходным состоянием, но человеческая деятельность, изобретательность и инновации являются противонаправленными ему силами, создающими богатство. Единственное, что стоит на пути этой естественной силы, — это высокое временное предпочтение, коррупция и воровство.
Ошибки тоже могут приводить к бедности, но не относятся к той же категории, поскольку ошибки по природе своей являются корректирующими, а не паразитическими.
Таким образом, бедность сама по себе носит преходящий характер. Это функция “начала пути” и свойство, которое изменяется и трансформируется по мере прогресса. При наличии здорового временного предпочтения и готовности работать бедность уходит в прошлое, и это верно как для человека, так и для общества в целом.
Эдвард К. Бэнфилд объясняет это следующим образом:
«Бедность — это всего лишь преходящая фаза, ограниченная ранним этапом трудовой карьеры человека. “Постоянная” бедность, напротив, обусловлена специфическими культурными ценностями и установками: ориентацией человека на настоящее или, говоря экономическим языком, высокой степенью временного предпочтения (что в значительной степени коррелирует с низким уровнем интеллекта, и оба этих фактора, по-видимому, имеют общую генетическую основу)»,
— Эдвард К. Бэнфилд, “Democracy: The God That Failed”
«Если для первого — временно бедного, но развивающегося, — индивида характерны ориентация на будущее, самодисциплина и готовность отказаться от удовольствий сегодня в обмен на лучшее будущее, то для второго — постоянно бедного — характерны ориентация на настоящее и гедонизм»,
— Эдвард К. Бэнфилд, “The Heavenly City Revisited”
Вы скажете: «А как же все эти хорошие трудолюбивые люди, которые всё равно остаются материально бедными, что бы ни делали?!»
Ответ прост: это жертвы системной коррупции и воровства, свойственных демократии, как и любой другой форме коллективистского государства.
Коррупция и воровство
На микро- и макроуровне существуют два проявления высокого временного предпочтения, разрушающих богатство и приводящих к нищете общества (или поддерживающих его):
- Воровство, или конфискация чужой собственности без согласия или по принуждению. Это субтрактивный, вычитательный метод приобретения материальных благ для себя, осуществляемый явно и прямо за счёт другого, а также, косвенно, за счёт его ориентации на будущее и личного (или системного) временного предпочтения.
- Коррупция, или системное воровство. Нечестное или мошенническое поведение власть имущих. Это функция операторов системы, которые используют в своих интересах других участников — за счёт них же (перекладывая на тех ответственность за взятые риски). Это злоупотребление властью.
В политике коррупция является важной движущей силой. Стимул использовать управленческий аппарат для изменения правил игры в свою пользу просто слишком высок. Независимо от того, кто стоит у управления поездом, рельсы направлены не в ту сторону.
Смена “представителя” помогает редко, а со временем становится всё менее действенным средством. Мы уже говорили об этом выше, в параграфе о “Худших из худших”. Демократия — идеальная среда для бюрократов, паразитов и разбойников, готовых “кормить” пустыми обещаниями сколько угодно и кого угодно.
«Не вините игроков, проблема в игре».
Сравните это с чистой экономикой, где движущими силами являются эффективность и результативность. Это совершенно другой мир. Неподверженный влиянию политики, он является царством предпринимателя, решающего проблемы, — продуктивного человека. О том, как не допустить его деградации, мы поговорим в следующих постах. Пока же достаточно сказать, что демократия — это не выход.
В действительности, сама конструкция демократии и других подобных форм политического устройства способствует концентрации политической и экономической власти, после чего они начинают подпитывать друг друга.
«Самая большая проблема на планете сегодня — это концентрация политической власти, которая возникает в результате концентрации экономической власти. Находясь у “денежного крана”, вы получаете возможность перекладывать убытки на общество и приватизировать прибыль»,
— Алекс Светски, Svetski Versus BitBoy
Это приводит к политической и экономической энтропии.
Чем больше масштаб воровства, тем меньше потенциал для создания богатства в будущем и тем сильнее предрасположенность к бедности. Когда воровство маскируется принимаемыми законами и де-факто легализуется, оно приобретает системный характер и оказывает ещё большее негативное воздействие. Это коррупция. А когда ты понимаешь, что на каждые 10 единиц работы больше половины идёт в карман коррумпированным бюрократам, то зачем так много работать? В сущности, какой смысл вообще работать, если знаешь, что тебя будут обворовывать снова и снова?
Такие вопросы просачиваются в подсознание каждого человека. Они определяют поведение людей, которые могут этого даже не осознавать, но инстинктивно учитывать в своей стратегии выживания.
Наша работа состоит в том, чтобы подсветить эти проблемы и взглянуть на демократию через призму более критического подхода. И при этом нам открывается неутешительная истина:
- Моральный риск буквально заложен в систему.
- Ни избираемые голосованием “представители народа”, ни нетто-выгодоприобретатели системы по определению не имеют “шкуры в игре”, т.е. не несут персональной ответственности.
- Поскольку “избранные” правители наделены законодательными полномочиями, у них есть возможность создавать всё больше лазеек и законодательных возможностей для коррупции.
- У тех, кто больше всех производит, больше всего крадут, а в силу принципа простого большинства этому нет конца, что влияет на ориентацию будущего временного предпочтения.
Зная это, невозможно утверждать, что демократия может привести к чему-то ещё, кроме долгосрочного повышения временного предпочтения и, как следствие, к росту бедности. Со временем капитал истощается, как и, в среднем, дух и способности людей.
В сущности, можно сказать, что высокое временное предпочтение и нежелание работать — это развращение самого себя, кража у собственного будущего. В этом смысле микро и макро составляют одно целое, и оба деградируют под знаменем демократии.
Биткойн же делает значимую коррупцию и воровство невозможными, потому что самый большой источник воровства и коррупции составляют те, кто сам наделяет себя “законным” правом это делать — будь то через налогообложение, инфляцию денежной массы или заимствование у будущего поколения, которое, понятно, никто не спрашивал.
Наряду с экономическими последствиями, это, пожалуй, самое значимое влияние, которое Биткойн может оказать на человечество в долгосрочной перспективе.
Моральный риск
Я неоднократно упоминал здесь о моральном риске, но хотел бы подробнее остановиться на этом понятии. Я хочу донести до читателя, почему это является наиболее опасной из деструктивных социальных сил.
Моральный риск возникает, когда издержки или последствия принятия риска несёт другая сторона. В политике и демократических правительствах он проявляется в полной мере, поскольку представители по определению не имеют выраженного персонального риска, или “шкуры в игре”. Попытка предотвратить предвзятость и конфликт интересов создаёт ещё более серьёзную системную проблему.
Моральный риск — функция того, что человек, принимающий риски, ответственность за последствия перекладывает на других, не имеет “шкуры в игре”.
Когда вы знаете, что за любой ущерб, причинённый вашими действиями, заплатит кто-то другой, ваш стимул к риску возрастает. Более того, это повышает и стимул к сокрытию риска. Благоприятная “оптика” позволяет дольше оставаться в позиции “представительной” власти, а когда вы можете влиять на меры, используемые для определения такой “оптики”, ситуация становится опасной вдвойне.
Результатом всегда является кумовство или приватизация доходов и социализация убытков.
И когда вы думаете, что хуже быть уже не может, демократия наносит новый удар, фактически морализируя риск на индивидуальном уровне.
Представьте себе, что вы пришли в магазин, чтобы купить стул, но не можете его выбрать самостоятельно, потому что предусмотрен демократический процесс, в котором те, кто за него не платит, выбирают, какой стул вам купить.
Другими словами, люди получают право голоса и право решать, как другим жить, как ими управлять и как тратить их деньги, при этом максимально уклоняясь от ответственности за последствия своих решений.
Этот танец с перекидыванием “горячей картошки” ответственности и риском/его сокрытием — неотъемлемая часть демократии, и именно так мы разрушаем и уничтожаем не только свободные рынки и процветание, но и простое индивидуальное здравомыслие.
Индивидуальная ответственность — краеугольный камень свободы, а её размытие — путь в ад.
Богатство и свободные рынки
Если коррупция и воровство — это главные источники бедности, поскольку они разрушают богатство, то добровольное участие и свободные рынки — главные источники процветания, поскольку они генерируют и затем умножают богатство.
На свободном рынке, где люди могут добровольно торговать плодами своего труда, они могут делать экономические расчёты и предпринимать действия, направленные на достижение желаемых целей. Они могут использовать свой капитал (время, энергию, природные ресурсы), применять интеллект и изобретательность для производства чего-то ценного — либо для собственного потребления, либо в обмен на “единицы ценности”, которые они могут использовать позднее для обмена на что-то нужное или ценное для них самих.
Этот процесс, это превращение хаоса в порядок — вот как происходит прогресс, как создаётся богатство, а в макромасштабе — как богатство умножается и перетекает между всеми вовлечёнными субъектами.
Можно ли выполнять работу, использовать ресурсы и тратить энергию без причины? Конечно. Это называется расточительством, плохим расчётом или ошибкой. Конечно, можно потратить шесть лет на создание кресла, прикреплённого к воздушным шарам в качестве такой “летающей штуковины”, и в итоге никто его не купит. Это было бы совершенно нормально. Рынок говорит вам, что это плохая идея, и вам нужно скорректировать своё предложение. Таким образом, потраченное богатство будет разрушено, но у актора есть возможность скорректировать предложение, чтобы в следующем раунде создать богатство.
Это сильно отличается от процесса протекционизма или насильственного перераспределения богатства, присущего политическим системам всего спектра, от коммунизма до социализма или демократии. Они не только впихивают всем в глотку то, за что люди не хотят платить, но и вмешиваются в рыночную обратную связь, в ценообразование (важнейший источник рыночной информации), искажают действие экономических сил, вводят моральный риск, создают пространство для коррупции и утверждают, или морализируют, “перераспределение по политическому признаку”.
Свободные рынки самоорганизуются благодаря заслугам, компетентности и экономической обратной связи. Результатом является рост благосостояния и более высокая степень долгосрочной уверенности, что, в свою очередь, приводит к большей дальновидности, снижению временного предпочтения и долгосрочному планированию, создавая условия для роста благосостояния.
Капитализм можно определить как процесс управления или уменьшения будущей неопределённости.
Мир и демократия
Мир — это не просто противоположность насилию, но в действительности он является функцией от потенциального взаимного ущерба в результате насилия.
Иначе говоря, мир (как состояние) является производным от отношения затрат к выгоде, и для его достижения необходимо, чтобы существовали:
- сдерживающий фактор насилия (т.е. цена отсутствия мира) и
- потенциал для получения прибыли (т.е. состояние мира должно иметь смысл экономически).
Именно поэтому периоды подлинного мира исторически коррелируют с открытием новых перспектив в торговле между странами, а не с внедрением в них “демократии”.
Торговля способствует миру, потому что контрагент имеет большую ценность живым. Способность к самозащите способствует миру, поскольку в результате нападения на вас контрагент может понести значительный ущерб (затраты).
«Два голодных тигра. Положите между ними кусок мяса. Они не станут воевать друг с другом. Причина в том, что один кусок мяса не стоит риска покалечиться или получить травму, опасную для жизни.
А теперь положите кусок мяса между маленькой собакой и тигром. Тигр просто съест обоих. Способность собаки к насилию настолько ниже порога риска для тигра, что вопрос о риске даже не возникает»,
— Аджай Кумар, “The root of negotiation is the mutual capacity for violence”
При демократии оба эти условия постепенно разрушаются.
Продуктивные меньшинства вынуждены платить за то, что им не нужно, что поставляется организациями, которые им не нравятся, а если не подчиняешься, то ты диссидент/неплательщик налогов/внутренний террорист и угроза обществу, которую необходимо нейтрализовать.
Насилие является полностью односторонним, поскольку представительное государство обладает монополией на него, опираясь на предполагаемую “поддержку” масс. Со временем они остаются единственными обладателями оружия, а население — полностью зависимым от них в выполнении их обещания защищать.
Как это происходит в так называемых демократических странах в 2020–2022 годах, мы уже видели.
В таких условиях торговля отходит на второй план, самооборона постепенно вытесняется из легального поля, и функциональный мир уходит в прошлое. Возникает состояние напряжённости, тревоги и недоверия, и хотя открытое насилие может проявиться не сразу, оно станет реакцией на цензуру, чрезмерный контроль, принятие откровенно идиотских и противоречивых законов и постановлений, перераспределение богатства, неадекватную политику, политические разногласия и т.д.
Такова прискорбная реальность общества, в котором представители обладают всей полнотой власти, но не несут соразмерных личных издержек, а всем остальным предоставлена возможность влезать в жизнь друг друга через политику.
Как уже говорилось в параграфе про “Худших из худших” выше, поскольку демократия гарантирует, что каждый фактически будет держать руку в кармане у другого, то каждый становится своего рода угрозой для остальных. Повторюсь:
«В результате при демократии каждый становится своего рода угрозой для остальных, и настоящего “мира” не наступает никогда. Мир есть только на поверхности, под которой существует постоянное напряжение от того, что кто-то с большей субъективной “потребностью” однажды сможет претендовать на то, ради чего вы так упорно работали (какие бы методы это ни подразумевало) — без вашего согласия, но с позиций предполагаемой “поддержки большинства” управляемых».
Политика против продуктивности
В условиях демократии наилучшее и оптимальное использование временного ресурса — это принуждение и убеждение достаточного количества людей присоединиться к “вашему делу”, чтобы вы могли стать частью группы, которая является нетто-получателем. Рациональный путь состоит в том, чтобы не стать нетто-отдающим. Весь этот процесс происходит до, во время и после того, как толпа проголосовала, и “представители” заняли свои посты.
Вместо того чтобы сосредоточиться на том, как внедрить инновации или производить больше, система устроена таким образом, что ваши таланты, энергия и интеллект направлены на то, чтобы выяснить, как лучше всего политически обойти оппонентов — даже не потому, что вы этого хотите, а потому, что вы должны это делать.
В этом смысле демократия — это постоянная, бесконечная психологическая война против групп людей и организаций, с которыми вы не согласны (отсюда и рождается такая парадоксальная связь с миром). В отличие от свободного рынка, где вы конкурируете, если хотите, меняете направление, если нужно, или выстраиваете коммерческие условия с вашими партнёрами так, чтобы вы оба получали экономическую выгоду.
Конкуренция на свободном рынке способствует повышению эффективности и производительности, в то время как конкуренция в демократических государствах порождает ещё больше политиканства и бюрократии.
Вот почему демократия является в целом тормозом для общества и субтрактивным, вычитательным фактором, тогда как рынки (если не сфальсифицированы) имеют тенденцию к увеличению и приумножению богатства. Рынки более эффективны и могут предоставить любую услугу из тех, что может предоставить правительство, только дешевле, быстрее, лучше и точнее, с меньшими потерями.
Но демократические умники, похоже, не могут этого понять, что напоминает мне цитату Фредерика Бастиа:
«В итоге, всякий раз, когда мы возражаем против того, что делается правительством, социалисты [как защитники государственного вмешательства] делают вывод, что мы возражаем против таких деяний как таковых. Мы порицаем государственное образование. Тогда социалисты говорят, что мы против любого образования. Мы протестуем против государственной религии. Тогда социалисты говорят, что мы не хотим вообще никакой религии. Мы не согласны с равенством по воле государства. Тогда они говорят, что мы против равенства; и т.д., и т.д. Это всё равно, что обвинять нас, будто мы не хотим, чтобы люди питались, потому что мы не хотим, чтобы государство выращивало зерно»,
— Фредерик Бастиа, “Закон“, 1850 г.
Собственность против грабежа
“Человек может получать жизнь и наслаждение только от постоянного поиска и присвоения, то есть от постоянного приложения своих способностей к предметам, от труда. В этом и состоит происхождение собственности.
Но он может также жить и наслаждаться, захватывая и присваивая продукты способностей своих ближних. Это и есть происхождение грабежа»,
— Фредерик Бастиа, “Закон“
В первой части поста мы говорили о двух способах приобретения богатства, опираясь на определения Оппенгеймера, которые он дал экономическому и политическому способам.
Фредерик Бастиа приводит это же соображение в “Законе“, проводя различие между “собственностью и грабежом”. Первое свободный человек производит своим трудом, второе отнимается у другого силой или принуждением.
«Когда часть имущества передаётся от лица, владеющего им — без согласия и возмещения, насильно или обманом — кому-либо, кто им не владеет, то я заявляю, что собственность подверглась насилию; акт ограбления совершён»,
— Фредерик Бастиа, “Закон“
Бастиа подчёркивает, что существует только две формы приобретения богатства, а также указывает на лёгкость грабежа в мире, где закон не защищает право частной собственности.
Когда закон простирается за пределы этой очень конкретной сферы, он переходит в сферу грабежа. А поскольку закон — это “коллективное применение силы”, то политика очень быстро превращается в форму узаконенного грабежа в масштабах страны. Никто не хочет быть обворованным сам и все хотят получить что-то бесплатно.
Демократия лишь положила эти тенденции на более широкую и инклюзивную основу. В такой системе каждый может законно (и путая это с этичным) участвовать в грабеже через голосование.
«Современная иллюзия — это попытка сделать богаче каждого за счёт кого-нибудь другого, сделать грабёж всеобщим под предлогом организации его»,
— Фредерик Бастиа, “Закон“
И второклассник мог бы понять, что нельзя построить богатство, передавая друг другу фиксированное или сокращающееся количество богатства. На самом деле чем больше рук в банке с печеньем, так сказать, тем больше богатства теряется при его передаче. Это похоже на размытие сигнала в игре в “испорченный телефон”.
Конечно, сила инноваций и стремление человека к прогрессу генерируют достаточно реального богатства, чтобы если не полностью компенсировать, то противостоять этой разрушительной силе (в краткосрочной перспективе), что объясняет, почему современное общество просуществовало так долго. Инновации мощны настолько, что удерживают на плаву и демократию, и все остальные нелепые способы политического контроля.
Но, увы, со временем демократия и все способы “коллективного правления” приводят к сокращению продуктивного поведения, заменяя его паразитическим — из-за того, как структурированы стимулы в системе.
Со временем число рентоориентированных игроков, грабителей, лентяев и паразитов растёт, приводя к нетто-сокращению богатства системы в целом.
Именно в таком положении мы находимся сегодня. В истории человечества наступил момент, когда паразит вырос настолько, что носитель больше не в состоянии его поддерживать. Теперь он начинает пожирать сам себя и распадаться на части.
Права человека против права собственности
Не существует такого понятия, как “права человека”. Это иллюзия, придуманная теми же людьми, что верят в демократию и лепреконов.
Могут существовать только права собственности, прослеживаемые до некой формы биологического, территориального императива, который мы разделяем с целым рядом сложных видов по всему биологическому спектру.
«Собственность существует не потому, что есть законы, но законы существуют потому, что есть собственность»,
— Фредерик Бастиа, “Грабеж по закону“
Права человека — тема, вызывающая серьёзную путаницу в современном обществе, особенно после зверств Второй мировой войны. На первый взгляд, это то, что, по общему мнению, существовать должно, но под внешне моральной поверхностью они малопонятны и в основном представляют собой нарушение прав собственности одной группы людей ради расширения прав другой.
Первая проблема — это разграничение прав и обязанностей. Что является правом и кто ответственен за его предоставление? Бухгалтерская книга должна быть сбалансирована. Ничто во Вселенной не может быть создано ex nihilo. Где-то есть затраты, и от того, что их игнорируют, они не исчезают.
Проблема становится более комплексной, когда появляются “представительные политики” и “общественные институты”, способные определять, что является “правом”, а что нет. И проблема неизбежно усугубляется на следующем этапе, когда обещание прав используется для приобретения политической власти. Это то безумие, в котором мы тонем сегодня.
Современные демократии используют термин “права человека” для того, чтобы придать моральный оттенок своему системному воровству. Они прикрывают свои пустые обещания одной группе людей правами, игнорируя при этом другую сторону уравнения, и обкрадывают тех, кто несёт ответственность против своей воли.
Они расширяют пространство “прав”, включая в него всё: жильё (кто отвечает за строительство?), еду (кто отвечает за выращивание?), здоровье (кто платит врачам?), образование (кто учит детей?), а в последнее время и некое смутное понятие “всеобщего здоровья”, превращая попытку индивидуальной автономии в террористический акт, не меньше, потому что это ведь “право” коллектива — быть защищённым от вируса.
Разрастание прав подобно раку. Он медленно разрушает автономию и игнорирует сторону ответственности, пока обанкротившаяся система не обрушится под собственным весом, потому что не найдётся достаточного числа ответственных субъектов, чтобы нести бремя этих затрат.
Вторая проблема — это эфемерность “прав человека”.
Я не большой ценитель его работ, но впервые заставил меня об этом задуматься Юваль Харари. Не помню, было ли это в “Sapiens” или в интервью по поводу этой книги, но он тогда сказал что-то вроде:
«Что такое права человека? Это не то, что можно заглянуть внутрь человека и найти, или указать на них и сказать: “Эй, вот это и есть права человека!”»
Он обосновывал свою идею “общих мифов” как основы, на которой Homo sapiens, в частности, смогли построить абстрактные, сложные общества и средства взаимодействия.
И хотя это верно, он (как и практически все остальные историки, экономисты и антропологи), похоже, не в курсе того, что с правами собственности совсем другая история, и они не подходят под ту же категорию “общих мифов”. Существует реальный территориальный императив, который мы разделяем с огромным числом других видов.
Роберт Ардри, один из выдающихся антропологов середины XX века, исследует эту проблему в работах “Африканский генезис” и “Территориальный императив“. Один из выводов его наблюдений состоит в том, что природа, по-видимому, достигла динамического равновесия в отношениях сложных живых организмов со своими ресурсами и, в частности, со своей территорией.
Тем, кто не читал, советую ознакомиться с “Территориальным императивом”. Я называю его подход “твёрдой антропологией” из-за неожиданно возникающих (тем и интересно) параллелей с австрийкой экономической школой.
У нас есть врождённые отношения с собственностью, как с продолжением нас самих, так и с нашей территорией. Вы знаете, что это реально, по чувству обладания, которое возникает у младенцев, которых ещё ничему даже не успели научить. Об этом можно бы рассказать гораздо больше, но это выходит за рамки данного очерка. Пока же достаточно сказать, что существует неразрывная связь между следующими вещами:
Природа → Биология → Приспособленность → Территориальный императив → Право собственности
Homo sapiens, поскольку мы обладаем способностью действовать за пределами сугубо биологических ограничений, могут как усиливать эту связь с природой, так и отклоняться от неё.
Как и у всех великих сил, в этом есть как светлая, позитивная, так и тёмная сторона. Права человека вместо прав собственности — это тёмная сторона. Всё это мы должны отбросить.
Для того чтобы решить проблему номер один (разграничение прав и обязанностей) и сделать это в естественных рамках того, что обсуждается в проблеме номер два (эфемерность “прав человека”), мы просто сводим все “права” к одной единственной форме: права частной собственности.
Лучше всего об этом сказала Айн Рэнд в цитате из “Атлант расправил плечи”:
«Как человек не может существовать без тела, так права не могут существовать без права реализовать их – думать, трудиться и владеть результатом своего труда, что означает право собственности. Современные мистики плоти, предлагающие вам жульническую альтернативу «прав человека» против «прав собственности», будто одни могут существовать без других, делают последнюю, нелепую попытку возродить доктрину души против тела. Без материальной собственности может существовать только призрак; без прав на продукт своего труда может работать только раб. Доктрина, что “права человека” выше “прав собственности”, означает только, что одни люди могут получать собственность за счет других; поскольку способному человеку нечего получать от неспособного, это означает право неспособного владеть теми, кто его превосходит, и использовать их как рабочий скот. Тот, кто считает это “правом”, не может называться человеком»,
— Айн Рэнд, “Атлант расправил плечи” (цитируется по переводу издательства Альпина)
Частная собственность действительно является краеугольным камнем функционального общества. Владение собственностью, отделение своего от чужого означает, что мы можем создавать, строить, производить и торговать с другими свободно и без ограничений.
В этом аспекте, опять же, демократия нас подводит.
Права собственности при демократии
В демократическом обществе частная собственность всегда вторична по отношению к общественной, государственной.
Фактически любая частная собственность подлежит конфискации и превращению в общественную “ради народного блага”, если государство сочтёт это необходимым и проведёт соответствующие демократические процедуры.
Вы можете подумать, что это перегиб, крайность, и едва ли произойдёт, потому что ведь “люди могут взбунтоваться”, но не надо обманываться. Помните, что такой словесный понос, как “Коммунистический манифест” (или “Манифест Коммунистической партии“), является одним из самых читаемых трактатов по экономике в этом веке. После десятилетий государственной индоктринации большинство людей поглупели. Они больше не способны мыслить ясно, а в демократическом государстве они фактически стимулируются к политике и грабежу, вместо того производства и продуктивной деятельности.
Эту мысль наглядно демонстрирует недавний пример из Берлина.
Берлин проголосовал за изъятие недвижимости
«В Берлине, Германия, растущая нехватка доступного жилья в сочетании с ростом спроса на проживание в городе достигла точки кипения. Сегодня избиратели приняли участие в референдуме по вопросу о том, следует ли заставить крупные компании, занимающиеся недвижимостью, продать большую часть принадлежащего им жилья, превратив его в социализированное государственное жильё».
На референдуме, не имеющем обязательной силы, “за” проголосовало 56,4%, “против” — 39%. Это потребует от новых членов правительства города Берлина обсудить это предложение.
“Государственный” аппарат — самое опасное и пагубное явление из известных человеку. Он используется, чтобы представлять не одного человека, но всех людей сразу. Это чудовище, принадлежащее одновременно никому и всем, дающее никому и всем иллюзию выбора, иллюзию участия в игре, а также одновременную дистанцию и близость, чтобы всех сбить с толку в отношении того, должны ли они иметь право голоса или нет.
Это трагедия общих ресурсов как она есть, и она всегда, всегда приводит к полному уничтожению собственности, потому что конкретного владельца на самом деле нет.
Оставьте машину на улице, чтобы каждый мог на ней ездить, когда захочет, и посмотрите, что произойдёт. Или лучше просто обратите внимание, как выглядят и какое впечатление производят заброшенные дома.
При демократии права частной собственности не только могут быть отняты под влиянием общественного мнения, как в примере с референдумом в Берлине, но и государственная собственность, подверженная трагедии общих ресурсов (если она не содержится за счёт средств, конфискованных у тех, кто ею не пользуется), получает приоритет перед частной собственностью, о которой добровольно заботится её владелец.
Результат?
Эрозия собственности. Эрозия ресурсов, энергии и времени в первую очередь, затраченных на превращение этой собственности в нечто более высокого порядка.
Резюмируя
Демократии — не что иное, как легальные государственные монополии, управляемые победителями “конкурсов популярности”, не имеющими своей “шкуры в игре”. Они апеллируют к толпе и всегда скатывается в правление толпы, где мораль и последствия глупости распределяются по сообществу и часто оплачиваются за счёт более продуктивных его членов.
На первый взгляд это выглядит поприятнее многих “-измов”, но на самом деле подразумевает гораздо большее бремя для общества, потому что а) такой строй способен продержаться долго и б) создаёт у масс иллюзию того, что в каком-то смысле “они здесь власть”, в реальности же продолжая подчиняться своим паразитическим властителям.
«Монстры существуют, но их слишком мало, чтобы они были по-настоящему опасными. Опаснее обычные люди, функционеры, готовые слепо верить и действовать, не задавая вопросов»,
Монархии, защищаемые Хоппе и Сайфедином Аммусом, по крайней мере, управляются наследственными носителями титула, имеющими существенные персональные риски и интерес. В результате они терпят неудачу или исправляются гораздо быстрее, если повели себя как шуты. Я считаю, что Биткойн может положить начало новой эре естественных компетентных элит, многие из которых, возможно, даже будут считаться “королевскими” в классическом смысле этого слова, но об этом в следующих постах.
Демократия переживает свою последнюю эпоху. Это был своего рода регресс, и реальность такова, что демократия — это паразит, который извлёк выгоду из процветания свободных рынков и продолжает высасывать ресурсы, потенциал и энергию наряду с будущим процветанием человечества.
Предоставлять менее продуктивным, менее компетентным и несамостоятельным людям то же права голоса, что и тем, кто создаёт больше ценности, производит больше и более компетентен, не только контринтуитивно, но и несправедливо, если не сказать аморально.
Последствия этой аморальной по сути и грандиозной ошибки всё яснее проступают в клоунской симуляции мира, которую мы все наблюдаем сегодня.
Сладкоголосые песни сирен демократии — «Мы все в одной лодке», «Мы едины», «Один человек — один голос» — повели мир по самому тёмному и мрачному пути. Только с таким мощным источником света, как Биткойн, мы сможем с него выбраться и избавиться от паразита, высасывающего продуктивные возможности человечества, у которого есть потенциал для процветания.
Биткойн предлагает будущее, сильно отличающееся от настоящего. Поэтому, пожалуйста, а) перестаньте отождествлять его с чем-то демократическим и б) признайте, что ваши модели, скорее всего, сломаны, включая и то, как вы думали об управлении до сих пор.
Основные принципы Биткойна
Это, конечно, тема для отдельного эссе, а то и не одного. С другой стороны, БитНовости об этом пишут постоянно уже много лет — и впрямую, отдельными тематическими постами, и вскользь. Так что неочевидно даже, есть ли смысл сейчас подбирать отдельные посты, чтобы здесь на них сослаться.
Давайте вместо этого кратко проговорим основные характеристики Биткойна в контексте сегодняшней темы:
- Отсутствие голосования или “ончейн“-управления (это не proof-of-stake)
- Соблюдение правил обеспечивается через отдельных индивидов, узлы
- Меритократичность (proof-of-work)
- Фиксированные правила (вместо центрального органа власти)
- Масштабирование через дополнительные уровни (компромиссы реализуемы, а уровни взаимосвязаны)
- Верифицируемость (я могу быстро, дёшево и легко узнать правила и обеспечить их выполнение)
- Возникающий добровольный консенсус — без надзирателей или “представителей”
- Устойчивость к цензуре, как для большинства, так и для меньшинства
- Неизменность как функция стоимости (нет возможности изменить историю)
- Отсутствие монополии на эмиссию (вход открыт: плати и участвуй)
- Прозрачность: восемь страниц, единый свод правил, открытый для всех
- Открытость и нейтральность, без меньшинств, большинств и каких бы то ни было видов групповой идентичности
- Необратимость: как глупость, так и простое невезение имеют самые прямые и осязаемые последствия; потери не “размазываются” ровным слоем по сети, сколько бы людей за это ни “проголосовало”
- Частная собственность (возможно, самое яркое её воплощение)
Наверняка я что-то упустил, но достаточно сказать, что все эти свойства Биткойна несовместимы с основными постулатами сегодняшней демократии. Некоторые из них суровы, какие-то даже могут показаться экстремальными, но они предельно близки к объективной реальности. И на мой взгляд, если Биткойн и изменит мир к лучшему, то в том, что вернёт экономические последствия.
В заключение
Право частной собственности является краеугольным камнем свободного и функционального общества, в котором люди могут добровольно выбирать сотрудничество, кооперацию или конкуренцию друг с другом. Наличие у владельца права собственности означает наличие и стимулов сохранять и улучшать своё имущество и делать это за свой счёт.
Демократия подавляет прогресс, узаконивая всеобщий грабёж, вводя общественную собственность и одновременно размывая права частной собственности. Это изощрённый способ воровства, которому, благодаря своей маскировке и силе прогресса, долгое время удавалось отождествляться с прогрессом.
Первоначальный замысел, возможно, и был благим, но получилось так, как должно было: правление некомпетентных над компетентными и бесконечное расширение закона и прав за счёт ответственных.
Биткойн, будучи (вопреки мнению многих) настолько антидемократической системой, насколько это вообще возможно, не только не подвержен этим демократическим трагедиям общих ресурсов, но фактически подразумевает самое большое “процветание общих ресурсов”, с которым мы когда-либо сталкивались.
Это верно благодаря тому, что права частной собственности в нём воплощаются и реализуются через экономические стимулы, а не через политическую силу и принуждение.
Впервые в истории мы имеем права собственности, не зависящие от государственной власти или даже от правовой системы. Наша собственность защищена естественными стимулами участников сети.
«Сатоши Накамото создал форму собственности, которая может существовать без опоры на государство, централизованную власть или традиционные правовые структуры»,
— Эрик Д. Чейсон, “How Bitcoin Functions As Property Law”
Никакие демократические декреты, голосования, коррупция или изощрённая кража не могут сломать криптографию с открытым и закрытым ключом, защищающую мою собственность, и никакая политика, потворство массам или централизованное планирование не изменят принцип работы Биткойна.
Биткойн просто есть.
Демократия, как и все прочие коллективистские модели бюрократического принуждения, падут перед экономической реальностью Биткойна. Все они будут раздавлены его гравитацией.
Все ваши политические модели сломаны.
Биткойн не просто вечно растёт, он фундаментально трансформирует человеческое поведение и взаимодействие между людьми. Навсегда.
Биткойн — не про демократию:
- Проблемы с демократией
- Разделение экономики и политики
- Будущее при биткойн-стандарте
БитНовости отказываются от ответственности за любые инвестиционные рекомендации, которые могут содержаться в данной статье. Все высказанные суждения выражают исключительно личное мнения автора и респондентов. Любые действия, связанные с инвестициями и торговлей на крипторынках, сопряжены с риском потери инвестируемых средств. На основании предоставленных данных, вы принимаете инвестиционные решения взвешенно, ответственно и на свой страх и риск.
Подписывайтесь на BitNovosti в Telegram!
Делитесь вашим мнением об этой статье в комментариях ниже.
