Хэл Финни: Биткойн и я

Хэл Финни – исторически, второй разработчик Биткойна после Сатоши Накамото, который внес заметный вклад в самые ранние стадии развития проекта. Его свидетельства об истоках и истории биткойна важны, учитывая огромный интерес к этой теме. Тем более, что в настоящее время он страдает от тяжелого и быстро прогрессирующего нейродегенеративного заболевания, которое является неизлечимым.

Я тут подумал, что стоит написать о последних четырех годах, полных событий как для меня, так и для Биткойна.

Для тех, кто меня не знает, я — Хэл Финни. Я начал свой путь в криптографии с работы над ранней версии PGP, в тесном сотрудничестве с Филом Циммерманом. Когда Фил решил основать PGP Corporation, я был среди первых ее сотрудников. Я бы и дальше работал над PGP до самой пенсии, но в дальнейшем я увлекся воплощением практических идей шифропанков (Cypherpunks). Например, я открыл первый анонимный ремейлер с криптографической защитой, да и много чего еще.

Перемотаем до конца 2008 года и до появления Биткойна. Я заметил, что «авторитеты и корифеи» в криптографии (а я и сам уже подошел к середине своего пятого десятка) теряют веру в идеалы своей молодости и становятся циничными практиками. Я же по-прежнему был идеалистом; я всегда любил криптографию с ее тайнами и парадоксами.

Когда Сатоши представил свой Биткойн в криптографической рассылке, он был принят специалистами в лучшем случае скептически. Криптографы повидали слишком много «великих проектов» от малограмотных новичков, Сатоши никто вообще не знал, так что их реакция была предсказуемой – важнейшее открытие 21 века в области компьютерной науки просто проигнорировали.

Я же был настроен более позитивно; криптографические схемы платежей интересовали меня давно. Плюс к тому мне посчастливилось познакомиться и тесно пообщаться и с Вей Даем, и с Ником Сабо, общепризнанными авторами тех самых идей, которые, как было похоже, оказались успешно реализованы в Биткойне. Я даже ранее делал попытку создания своей собственной цифровой валюты, основанной на доказательстве проделанной работы, под названием RPOW. Так что подходы Биткойна мне показались очень перспективными.

Когда Сатоши опубликовал первый релиз софта, я тут же его скачал. Думаю, я был первым, не считая Сатоши, кто запустил его. Я намайнил блок  номер 70-с-чем-то, и был получателем первой биткойн-транзакции, когда Сатоши отправил мне десять монет в качестве теста. Мы плотно общались с Сатоши по емайлу в течение нескольких последующих дней, я в основном описывал баги, а он их исправлял.

Сегодня настоящая личность Сатоши окутана тайной. Но в то время я думал, что имею дело с молодым человеком японского происхождения, очень умным и выдающимся. Мне выпала удача за свою жизнь узнать многих выдающихся людей, и я сразу могу их распознать.

Через несколько недель Биткойн уже работал довольно стабильно, и я оставил его поработать на своем компьютере. Это были те дни, когда сложность была равна единице, и можно было найти целый блок на обычном компьютерном процессоре, даже без видеокарты. За эти дни я намайнил несколько блоков; но потом выключил клиент, потому что компьютер мой слишком грелся и шум от вентилятора стал меня раздражать. Теперь-то, оглядываясь назад, я хотел бы подержать его подольше. Но, с другой стороны, мне уже невероятно повезло быть там, у самых истоков. У любой монеты две стороны.

В следующий раз я услышал о Биткойне в конце 2010-го, когда я с удивлением узнал, что он не только еще жив, но монетки обрели небольшую денежную стоимость. Я смахнул пыль со своего старого кошелька, и с облегчением обнаружил, что мои биткойны все еще там. Поскольку их цена уже поднялась до уровня реальных денег, я перевел монеты в оффлайновый кошелек, где они, надеюсь, будут чего-то стоить для моих потомков.

Кстати, о потомках. В 2009-м я получил сюрприз, когда у меня случайно обнаружили смертельную болезнь. В начале года я был в лучшей форме за всю свою жизнь, сбросил много веса и занялся бегом на длинные дистанции. Я уже несколько раз пробежал полумарафон и начинал тренироваться для марафона. Я продвинулся до пробежек в 20+ миль и был уверен, что я в полном порядке. Тут-то все и пошло вразнос.

Мое тело начало сдавать. Речь становилась невнятной, уходила сила из рук, а ноги стали восстанавливаться медленно. В августе 2009-го мне поставили диагноз «боковой амиотрофический склероз» (БАС), также называемый болезнью Лу Герига, по имени известного бейсболиста, страдавшего ею.

БАС — это болезнь, поражающая двигательные нейроны, передающие сигналы от мозга к мышцам. Она вызывает вначале слабость, а затем постепенно нарастающий паралич. Летальный исход наступает в течение от двух до пяти лет. Мои симптомы вначале были слабыми, и я продолжал работать, но одышка и проблемы с голосом вынудили меня уйти на пенсию в начале 2011-го. С тех пор болезнь продолжала неумолимо прогрессировать.

Сегодня я уже в основном парализован. Питаюсь я через трубку, дышать мне помогает другая трубка. С компьютером работаю через одну из имеющихся на рынке систем, отслеживающих движения глаз. У нее есть и синтезатор речи, это теперь мой голос. Весь день я провожу в моторизованном кресле. Я соорудил интерфейс на Arduino, с помощью которого я могу корректировать положение своего кресла глазами.

Да, мне пришлось приспособиться, но моя жизнь не так уж плоха. Я все еще могу читать, слушать музыку, смотреть ТВ и фильмы. Недавно я обнаружил, что могу даже писать код. Очень медленно, наверное раз в 50 медленнее, чем раньше. Но я по-прежнему люблю программирование, и оно дает мне цель в жизни. Сейчас я работаю кое над чем, предложенным Майком Хирном. Хочу использовать возможности, реализованные в современных процессорах для поддержки доверенных вычислений, для того, чтобы сделать Биткойн-кошельки более надежными. Проект уже практически готов к релизу. Мне нужно только написать к нему документацию.

И конечно же, скачки цены биткойна меня развлекают. Да, в этой игре у меня есть некоторый личный интерес. Но я получил свои биткойны благодаря удаче, без особых заслуг с моей стороны. И я уже видел обвал в 2011-м, когда биткойн “умер окончательно”. Так что это все мне уже знакомо. Даже если биткойн как валюта (но не технология) в итоге все же загнется, я к этому отношусь философски: как нажито, так и прожито, как говорится.

Вот моя история. В целом, мне довольно-таки везет. Даже с моей болезнью жизнь моя весьма сносна. Правда, и весьма ограничена. Так что эти разговоры о передаче биткойнов по наследству представляют для меня не просто академический интерес. Мои биткойны хранятся в надежной банковской ячейке, а мои сын и дочь технически подкованы. Думаю, там они в достаточной безопасности. За свое наследство я спокоен.

Источник: bitcointalk